Восточная война [СИ] - Евгений Белогорский

Когда ему донесли, что враг обрушил на юго-западную часть стены сильный артиллерийский огонь, гримаса презрения пробежала по лицу воина.

- Этим обстрелом "Кровавый глаз" хочет отвлечь мое внимание от своего главного места прорыва. Так не бывать этому - громко воскликнул Ахмат-шах и не стал дробить свои силы.

Словно в подтверждение его слов, пушки проклятой батареи вновь добились успеха. От их бомб образовалась новая брешь пять метров шириной и сразу после этого, пушки принялись обстреливать пробоину картечью, мешая защитникам Герата её заделать.

Враг явно собирался ворваться в крепость через этот пролом, когда Ахмат-шаху донесли, что русские своим огнем снесли половину зубцов юго-западной стены и побили много воинов. Кроме этого наблюдатели со стен заметили скопление вражеской пехоты вблизи наружного рва, что было расценено нукером как подготовка к штурму.

- Вот здесь будет главный удар! - вскричал Ахмат-шах, тыча в провал кованым кулаком кольчужной перчатки своему нукеру, который принес новость полководцу.

Напуганный гневом своего командира нукер поспешно исчез с глаз Ахмат-шаха, но через четверть часа ужасный взрыв потряс стены Герата и огромный кусок стены вместе с двумя башнями рухнул вниз, подминая под себя множество людей и порождая огромное облако пыли, медленно расползающееся вокруг места взрыва.

После подрыва подземной мины огромное количество жителей Герата потеряли рассудок и, посчитав, что началось землетрясение, в панике бросились в разные стороны, спасая свои жизни.  Не остались в стороне от простых горожан и солдаты гарнизона. Напуганные мгновенным  обрушением большого участка крепостной стены и сильным колебанием почвы, многие из них попросту побросали свое оружие и сломя голову ринулись как можно дальше от ужасного места, полностью позабыв о своем долге.

С огромным трудом, силой своего авторитета, а то и просто силой, Ахмат-шах попытался восстановить порядок среди напуганных взрывом воинов, и это ему почти удалось. Постепенно возле полководца стало формироваться небольшое ядро воинов, глядя на стойкость и спокойствие которых, многие из афганцев устыдились своей внезапной слабости и выказали намерение вернуться на свои места. Однако противник не собирался даровать афганцам ни малейшего шанса. Едва только среди солдат гарнизона стало намечаться хоть какое-то подобие порядка, как с двух сторон через проломы в стенах хлынули штурмовые отряды персидских солдат.

Забросав ров заранее приготовленными фашинами, персы без особых затруднений преодолели его и, поднявшись на вал, ворвались в город. Ахмат-шах дрался как истинный лев, стремясь с мечом в руках остановить наступление врагов, но все было напрасно. Под мощным напором персов его солдаты были оттеснены вглубь крепости, а затем поражены огнем легких пушек, которые противник успел подтянуть к проломам.

Именно ядром одной из этих пушек и был сражен афганский вождь, когда повел своих солдат в последнюю для себя атаку. Чугунный шар в одно мгновение снес голову Ахмат-шаху, что впрочем, не помешало персидским солдатам преподнести этот окровавленный дар генералу Евдокимову в качестве победного трофея, сразу после полного овладения Гератом.

Персы ждали, что "Кровавый глаз" прикажет насадить голову своего врага на кол и выставить перед своим шатром, но тот неожиданно выказал милость к поверженному врагу, приказав с почестями похоронить его останки.

Так 3 сентября персидскими войсками был взят Герат, падение которого резко изменило всю политическую обстановку как в Афганистане, так и прилегающих к нему стран и в первую очередь для властей Ост-Индийской кампании. Для них наступали чрезвычайно тревожные времена.

Глава III. Испытание на прочность, итог.

Вернувшись в свою палатку после инспекционного осмотра войск, генерал Пелесье остался доволен тем, как его солдаты вели приготовления к новому штурму Севастополя. Тщательно изучив причины июньской неудачи союзное командование решило значительно сократить открытое пространство между русскими позициями и своими траншеями, для чего стали спешно закладываться новые параллели и окопы. Каждую ночь английские и французские солдаты усердно трудились по прокладке новых траншей, энергично работая киркой и лопатой ради сохранения своих жизней при проведении нового штурма севастопольских бастионов.

Русские, внимательно наблюдавшие за действиями врага, внезапными вылазками пытались если не приостановить эти работы, то хотя бы затруднить их проведение. Почти каждую ночь, приблизившись под покровом темноты к вражеским траншеям, команды охотников нападали на солдат противника. Застигнутый врасплох неприятель спешно ретировался в тыл, бросая свой шанцевый инструмент. Пока к месту атаки подходили резервы, русские разрушали то, что противники успели сделать.

Действие охотников были весьма эффективными, и тогда Пелесье отдал приказ о проведении тотальной бомбардировки русских позиций. Союзники, так же как и русские, испытывали определенные затруднения в снабжении порохом. Готовясь взять Севастополь, "африканец" приказал не экономить огневой запас, решив ради достижения общей победы ввести в дело один из своих главных козырей.

Рано утром 17 августа около восьмисот неприятельских орудий обрушили свой смертоносный груз на русские позиции. По своей силе и огневой мощи данная бомбардировка значительно превосходила все прежние бомбардировки врага. От разрыва вражеских бомб вся земля на передовых позициях севастопольцев тряслась в течение нескольких часов. Оглушительный грохот полностью перекрывал все звуки на батареях и порой, для того чтобы сказать что-либо, защитники бастионов кричали друг другу в уши или объяснялись с помощью жестов.

Кроме передовых позиций обороны от вражеской бомбардировки сильно страдал город. В этот день в Севастополе не было ни одного места, которое было бы безопасным от бомб или ядер противника. Многие городские дома, здания, склады получили серьезные повреждения. От союзных снарядов пострадала даже Михайловская церковь, куда во время богослужения упала бомба и повредила иконостас.

Прогрохотав несколько часов подряд, к полудню вражеские орудия стали замолкать и вскоре совсем умолкли, вернув тишину на израненные бастионы Севастополя. Главный удар врага был направлен на участок русской обороны, протянувшийся от Малахова кургана до 4 бастиона. Почти все укрепления передовой линии получили серьезные повреждения, и едва огонь осадных батарей стих, как уцелевшие от бомб и пуль солдаты гарнизона стали торопливо исправлять полученные разрушения.

Приученные к тому, что после очередной бомбардировки союзники могут пойти на штурм, русские стали немедленно подтягивать к переднему краю обороны свои резервы, за что жестоко поплатились. Выдержав паузу в пару часов, неприятель вновь открыл по нашим позициям ураганный огонь, от чего придвинутые к переднему краю воинские соединения понесли серьезные потери. Не имея возможности укрыться от сыпавшихся градом бомб и ядер неприятеля, они мужественно стояли под вражеским огнем, пока не пришел приказ, отойти от передовой линии обороны.

Особенно большой вред севастопольцам наносили осадные мортиры, которые имелись у союзников в большом количестве. Стреляющие по навесной траектории они могли не только проводить разрушение оборонительных сооружений, но и наносить большой урон живой силе, как гарнизону укрепления, так и подведенным для отражения атаки резервам.

Из всей русской артиллерии мортиры составляли её малую часть, и потому ответный  огонь севастопольских пушкарей заметно уступал по своей эффективности огню противника. Все достижения настильного огня русских пушкарей заключались в подавлении нескольких батарей неприятеля и уничтожения его двух пороховых погребов. Особенно отличились артиллеристы третьего бастиона, которые смогли привести к полному молчанию английскую мортирную батарею на Камчатском люнете.

Вражеская бомбардировка длилась до самой глубокой ночи, а затем, следуя коварному плану Пелесье, в траншеях противника загремели барабаны. Будучи уверенным, что противник пошел на штурм, генерал Хрулев вновь стал подводить резервы из глубины тыла и вновь, они оказались под губительным огнем врага.

В течение полутора часов русские солдаты стойко стояли под огнем противника, неся потери в живой силе, пока, по настоянию Хрулева, генерал Остен-Сакен вновь возглавивший оборону города, не отдал войскам приказ к отступлению в тыл.

Все с тревогой ждали утра следующего дня, и опасения севастопольцев были не напрасны. Едва только солнце взошло на небосклоне, как противник возобновил бомбардировку города с удвоенной силой. Теперь вражеские батареи обрушили свой огонь не только на Малахов курган и прилегающие к нему укрепления, но и 4 и 5 бастионы. Грохот выстрелов пушек непрерывно длился в течение пяти часов, временами чуть ослабевая, чтобы затем вновь достичь своего максимума.